Полина Стронгина, Дмитрий Ишевский, Олег Мельников. Список репрессированных (подписка о невыезде, не говоря об аресте, тоже репрессия) по политическим мотивам снова пополняется, и это вызывает понятные чувства. Негодование, отвращение, страх. Однако преобладает недоумение.

Все-таки с тех пор как народ вышел на Болотную и, намеренно загнанный в капкан возле “Ударника”, вступил в дискуссию с полицейскими, прошло более двух лет. За это время власть успела всласть оттоптаться на несогласных, избивая их на той площади, закошмаривая в ходе бесконечных процессов и разоблачая в пропагандистских триллерах. Потом, накануне сочинской Олимпиады, Кремль внезапно амнистировал некоторых политзеков, включая часть “болотных узников”, и сюжет, как могло показаться, медленно двинулся к завершению.

Они ему испортили инаугурацию, он им испортил жизнь – квиты.

Тем не менее 26 мая допросили и освободили под подписку питерскую активистку Полину Стронгину. Два дня спустя Басманный суд арестовал москвича Дмитрия Ишевского. Вчера задержали, обыскали, заперли в Москве Олега Мельникова – за преступление без срока давности: переворачивание туалетных кабинок. А еще имеется дело посерьезней, о диверсионно-террористической группе “Правого сектора”, по которому в Симферополе задержали и этапировали в Москву четверых. Режиссера Олега Сенцова. Левого активиста Александра Кольченко. В той же Лефортовской тюрьме сидят Геннадий Афанасьев и Алексей Чирний, о которых неизвестно почти ничего. Кроме того, что они дали признательные показания.

Однако все эти события абсурдны только с виду, и ключ к их объяснению содержится в киевской интриге. Это чисто “украинский” сюжет. Но не в том смысле, что ФСБ задержала реальных террористов, а люди, пополнившие список репрессированных по Болотному делу, имеют хоть какое-то отношение к событиям в соседней стране. (Впрочем, Мельников недавно вернулся из Славянска, о чем оперативники узнали с изумлением.) Речь идет о реакции Кремля на смену власти в Киеве. Реакция проявляется по-разному – от захвата Крыма и провоцирования гражданской войны в Донбассе до арестов в Москве.

Невозможно же поверить, что в течение двух с лишним лет следователи никак не могли установить, кто там надругался над биотуалетами. Или кидал неустановленные предметы в неустановленных полицейских, чем причинил им установленные страдания. О предотвращенных терактах в Крыму отдельный разговор, хотя уже сегодня тот факт, что на роли “бендеровцев” с тротилом назначены известный режиссер и небезызвестный антифашист, вызывает оторопь и желание задавать уточняющие вопросы. Правда, ответы, если покопаться в памяти, уже имеются.

Советская власть в те годы, когда выковывался характер будущего президента РФ, практиковала не только профилактические беседы с диссидентами, имеющие целью их запугать. Проводились также и профилактические аресты и превентивные суды, с целью запугать общество. А также сузить темы для дискуссий, которые предлагали арестованные и осужденные.

Власть предлагала свою тематику.

Забудьте о проблемах украинской национальной культуры – горюйте об участи Василя Стуса, которого еще до смерти замучают в лагере. Не надо про крымских татар и их поруганные права. Боритесь за освобождение Мустафы Джемилева и радуйтесь, если он живым выйдет на волю. Какая там карательная психиатрия? Переживайте за осужденного Александра Подрабинека. И хотя проблемы, о которых говорили и писали советские диссиденты, оставались в правозащитной повестке дня, конкретные судьбы конкретных людей волновали еще больше. И если удавалось добиться освобождения кого-нибудь из них, возвращения домой или отъезда в эмиграцию в порядке культурного обмена на советских шпионов, то эта новость была еще важней, чем дело, за которое они страдали. Что не прибавляло советской власти славы, но облегчало ей жизнь.

С тех пор как участников самой знаменитой из демонстраций на Болотной начали арестовывать в рамках большого процесса, все мы почти позабыли о том, ради чего они выходили на площадь. И о “честных выборах” почти позабыли, и о “рокировочке в тандеме”. Нам поменяли цель, и отстаивать уже приходилось не какие-то там конституционные права, пропади они пропадом, но реальное право на свободу очень реальных людей. И когда тот, который их сажал, объявил свою предолимпийскую амнистию, это воспринималось как счастье.

Три обыска, три допроса, одна посадка – таинственный с виду эпизод на фоне большого Болотного дела, но удивляться нечему. Во-первых, еще не закончен суд над Удальцовым и Развозжаевым. Во-вторых, гражданам, давно уже вернувшимся домой со своего московского Майдана, опять напомнили об их бесправии и уязвимости. Два с лишним года назад на площади в тесных рядах пятой колонны стояли десятки тысяч людей, и всем им сегодня сообщили о том, что дела шьются на раз. Причем иногда в такой спешке, что увозят на допрос товарища, который только что чуть ли не защищал Славянск. Но когда большая страна воюет против всего мира, и уже объявлена агитационная мобилизация, и армия упражняется в стрельбе крылатыми ракетами по стационарным целям на территории сопредельного государства, тут уж не до нюансов. Потому что пугать и объявлять превентивно виновными надо всех подряд.

И сюжет закручивается по новой, то есть по старым образцам. Переживайте за Мельникова, у которого маленькая дочь. Волнуйтесь за Стронгину. Горюйте и боритесь за освобождение Ишевского. Забудьте про Крым – радуйтесь, если антифашисты из “Правого сектора” не получат обещанные 20 лет. Система заложничества в действии, и берут опять самых разных людей, случайных и неслучайных. Так некогда в Советском Союзе следователи по знаменитому делу №24 предупреждали инакомыслящих: выйдет еще один номер “Хроники текущих событий” – арестуем ваших друзей, пусть к ней и непричастных. Это ж только нелюдям, которые сражаются за идею, намекали чекисты, плевать на заложников, а вы же интеллигентные люди. Имейте совесть, не бунтуйте.

Кстати, чистую правду говорили – про совесть и о том, что они нелюди.