Этот город неприкаянных людей,
Принимающий бездомных так легко,
Не способен обогреть своих детей,
Потому что расположен высоко.

Высоко над отоплением земным,

Над покорностью других периферий,

Он к себе суров и к жителям своим,

Он не злой, но так уставший от мессий.

И уставший, но не ставший ни жлобом,
Ни искателем виновных и врага,
Ни девчонкою, торгующей теплом,
Он глотает ядовитые снега.

И разбитыми ладонями плотин

Упирается в бушующий залив,

Но, как лики монументов и картин,

Он по-прежнему спокоен и красив.

И уж если ты в туман его густой
Окунешься среди ржавых кораблей,
Ты отравлен будешь песнею морской
И виденьями качающихся рей.

Крузенштерна льдом поросший такелаж

Станет грезится в простых сосульках с крыш,

И однажды этот город ты предашь

И в другой далекий город убежишь.

И совьется из дорог бескрайних сеть,
Ты запутаешься, как плохой рыбак,
В океанах, проститутках и тоске,
И поймешь, какой ты все-таки дурак.

Оглянувшись, ты увидишь, как блестит

Петербурга шпиль высокий сквозь года,

И, конечно же, он примет и простит,

И ты больше не уедешь никуда.