Капюшон, шаткая походка, хороша махорка, сейчас ещё одну оприходую - это подводный мир или подземный, он неподдельный. Сквозь тернии сугробов встречаю лето, громко приветствуя. Неужели одет в валенки? А за окном снег валит, это буквально катастрофа. Не пытайся прочесть её между строк, это просто эпиграф. Эта музыка играет пока ты спишь, дышишь. И ты думаешь, куда меня занесло, всё сломано, но ты не угомонный и небес гармония - это моя саксофония. Сегодня аритмия сердца, завтра уже иноземец. Не падай ниц, не закрывай ресниц, это было выцарапанно на скамейке в летней аллее, но это уже...это всё ещё в моей голове.

В салазки размазанный над тазами слова плывут образами. По газону не лазить, сказано, сяду в пазик, зигзаг. Последний "tic tac" - как так? Синяк на шее, мертвец в траншее. Что дальше - туша в нише? туше! Большими ложками ешьте свой йогурт, обзаводитесь ножами, мой бунт не горд. В порядке очереди мёртвые люди на грядках, бирки на пятках. Господин полицейский застрял в девятке. Пастырь желает благ - одинокий пластырь на лбу. Ходить нагим табу, а я буду. Тело в кислоту, за малым дело. Горький грейпфрут и голос Эрты Кид, не упусти вид, мутант твой гид.

Идти быстро по гнилой листве, свернул в сквер, ему вслед принял смерть, мы не в Москве и нет фанерных стен между право и лево на палубе Глеб - дайте две. Белый хлеб добавит тебе жир, ты в игре служи. "Таурег" не джип, "Жигули" - мужик. Жгли бы жизнь,что бы тушить режим. Паши, чтобы нажить, кроши их хашашин и стать большим на чердаке души всегда кеды и идти быстро спеши

Идти спокойно и размеренно, диск Фила Коллинза "In The Air Tonight". Ингеборга Дапкунайте упорно окунает на берега Окинавы, нарк оберегает каналы и передал "Облава, облава!"
расплавило до блёва, главное вдолблён жив, правда, если не одержим раптором.
Над пропастью во ржи, лопасти-ножи, Убить Сэлинджера это цель жизни. Как и таскать тяжести, радикулит опять жестит. От пяти до шести лишь девяносто восемь сотых ноздри ведут на воздух. На сотовом записка: "Идти быстра".