В бараке, в отдалённом уголке,
На нарах, страшно кашляя, лежит,
Сжимая крестик маленький в руке,
Не вор, не фраер, братцы, не бандит.

А это в прошлой жизни музыкант,
Три дня, как на работы не встаёт
На лбу, висках и даже на руках,
Под лампою блестит холодный пот.

Он в прошлой жизни музыку играл,
Да так, что люди плакали навзрыд
Теперь бедняга тихо умирал,
Не вор, не фраер, братцы, не бандит.

Никто не мог поделать ничего,
Здесь смерть – как крик конвойных на обед
Но урки ночью спёрли для него
В коптёрке весь побитый инструмент.

Гитару, на которой две струны,
Под вечер положили рядом с ним
И он, чуть-чуть поднявшись у стены,
Беззвучно сам с собой заговорил.

Он взял гитару дрогнувшей рукой,
Настроил почерневшую струну
И как-то сразу вдруг обрёл покой,
И силы вдруг вернулися к нему.

Потом он, плача, музыку играл,
Пел инструмент в слабеющих руках
А ветер, подпевая, завывал,
И ЗеКи все застыли на местах.

Вот ветер вместе с музыкой затих,
Под утро повалил холодный снег...
И кто-то тихо скажет из блатных:
"Достойно умер этот человек".